Приемы владения оружием в произведении Гальфрида Монмутского 'История бриттов'
Joker
mohmmed attaВ 30-40е годы XII века английский писатель Гальфрид Монмутский (Galrfidus Monemutensis, или Geoffrey of Monmouth) создал книгу "История бриттов" (Historia Britonum). Это произведение и его автор заслуживает отдельного большого разговора, но вкратце можно лишь отметить, что являясь своего рода письменным сборником бытовавших в то время преданий и легенд, а в значительной степени и плодом фантазии самого Гальфрида, сюжеты этой книги послужили источником для последующих многочисленных литературных произведений. Так, здесь впервые излагается история короля Лира и впервые же дается достаточно полная, развернутая картина царствования короля Артура (до этого имя храброго воителя лишь упоминалось в письменных и, видимо, устных источниках - Гальфрид собрал их и систематизировал). Гарфильд является первым автором, повествующим о Мерлине, его пророчествах и роли в судьбе Артура. Для нас же наибольший интерес представляют сцены, посвященные владению оружием многочисленными персонажами "Истории", а порой как само оружие, так и определенная атмосфера той или иной схватки. Вряд ли можно говорить, что повествуя о приемах, коими владел, скажем, король Артур, автор действительно говорит о фехтовании VI-го века, но с определенной степенью допущения можно говорить о том, что те или иные упоминаемые приемы были уже известны к середине XII-го века. В качестве исходного текста взят перевод на русский язык А.С. Бобовича издательства "Наука" 1984 года, серия "Литературные памятники".[/factbox]
Итак, повествуя о битве, в которой участвовал мужественный воин Кориней, Гальфрид говорит о том, что "после потери меча в сумятице боя Фортуна снабдила Коринея обоюдоострой секирой, которой всякого, до кого мог дотянутся, он разрубал надвое сверху донизу." Некий военачальник врагов по имени Сугард "бросается на Коринея, но тот, прикрывшись щитом от его удара и не забыв о секире, которой был вооружен, но размахнувшись ею, обрушил ее на верхушку шлема Сугарда и надвое разрубил оглушенного противника сверху донизу. Устремившись вслед за тем и на других его воинов, он принимается вращать своею секирой и, беспощадно их истребляя, неутомимо носится между ними и, уклоняясь от направленных на него ударов, не перестает поражать врагов: иному вместе с кистью отрубает он руку, иному отделяет лопатки от туловища, иному одним ударом сносит голову с плеч, иному отсекает голени со ступнями." (гл. 18) Отдельное внимание стоит обратить на использование приемов уклонения - об этом в тексте говорится достаточно явно, и это действительно интересно.
Повествуя о завоевании Британии Юлием Цезарем, Гальфрид приводит рассказ о битве Юлия и бриттского воина Ненния, брата правящего короля. Здесь автор говорит о том, как Юлий, подняв свой меч, собирался нанести удар Неннию, "но тот в предвидении этого заслонился щитом, в котором и застрял меч Юлия, соскользнувший с большой силой со шлема Ненния." Завладев мечом Юлия, бриттский воин вытащил его из своего щита и бросился на врага. "На кого бы он не обрушивался, тому он либо отсекал голову, либо наносил рану такого рода, что у него не оставалось ни малейшей надежды выжить." (гл 56).
На остров приплывают саксы. Судя по повествованию, Гальфрид не питает к ним особой симпатии, они выступают в качестве злой силы, постоянно совершают вероломные по отношению к благородным бриттам поступки. Вот один из вождей саксов, Хенгист, замышляет "новый коварный замысел." Накануне переговоров с бриттами он "приказал своим подчиненным запастись длинными ножами и спрятать их у себя в сапоге, и когда бритты спокойно приступят к переговорам, он, Хенгист, громко произнесет "Nimed oure saxes!", после чего всякий сакс, будучи наготове, смело кинется на стоящего рядом бритта и, вытащив нож, тотчас его поразит." Фраза, долженствующая подвигнуть саксов на сие кровожадное действие, переводится как "Беритесь за ваши ножи". "Услышав условленные слова, саксы вытащили ножи и, напав на стоящих рядом ничего не подозревающих бриттских правителей, убили около четырехсот шестидесяти человек..." (гл. 104)
"Однако злодеяние это все же не прошло для язычников безнаказанно; многие из них были умерщвлены при попытке зарезать обреченных ими на смерть, ибо, защищаясь подобранными с земли камнями и кольями, бритты поражали ими коварных предателей. Среди присутствующих здесь бриттов был и правитель Клавдиоцестрии Элдол, который, увидев предательские действия саксов, схватил случайно подвернувшийся кол и использовал его для самозащиты; кого только он мог им настигнуть, тому, нанося удары, он перемалывал члены и отправлял его незамедлительно в Тартар; одному он расшиб голову, другому переламывал руки, третьему - спину, многим - голени и сеял вокруг себя невообразимый ужас. И он удалился оттуда не прежде, чем перебил своим колом семь десятков мужей." (гл 105) Для нас этот эпизод примечателен вдвойне: самим интересным фактом использования деревянного кола как эффективного оружия ближнего боя, и столь подробным перечислением "поражаемых зон противника".
Проходит время, и вот уже король Артур воюет против саксов. Интересно посмотреть, как он готовится к битве. "Сам Артур, облаченный в достойную столь могущественного короля кольчугу, надевает на голову золотой шлем с изваянным на нем драконом, на плечи вешает щит, именуемый Придвеном, с изображенным на нем ликом богоматери девы Марии, который постоянно его призывал ни на мгновение не забывать о ней. Еще он препоясывает себя Калибурном, отличным мечом, изготовленном на острове Аваллона, и берет в десницу свою копье, которое называлось Рон - копье это было длинным и широким, удобным в схватках." (гл. 147)
Согласно Гальфриду Монмутскому, Артур "...проникается страстным желанием подчинить себе всю Европу." (гл. 154) Скажем так, это совсем не отвечает действительным историческим событиям, но вот, судя по повествованию, король бриттов завоевывает Норвегию и отплывает покорять Галлию. Правитель Галлии, римский трибун Флоллон, вызывает Артура на поединок. "Оба были отменно вооружены, под обоими были кони поразительной резвости, и предугадать, кто из них возьмет вверх, было не легко и не просто. Так стояли они, нацелив копья в противоположные стороны, как вдруг и тот и другой мощными ударами ног дали шпоры своим коням. Наскочив на Флоллона, Артур изловчился ударить его копьем у основания шеи, и, быстро пригнувшись, он увернулся от его выпада и сбросил противника наземь. Обнажив меч, он тут же зарубил бы его, но тот, тотчас поднявшись на ноги, кинулся на него с копьем и нанес коню Артура смертельную рану в грудь, свалившую и коня и всадника. [...] Артур поспешно поднялся на ноги и, прикрываясь щитом от наклонившегося над ним Флоллона, мгновенно отбежал в сторону. Сошедшись лицом к лицу, они обменивались яростными ударами, норовя прикончить друг друга. Наконец, Флоллон, улучшив мгновение, ударил Артура в лоб, и не затупись острие меча о его шлем, нанес бы ему, быть может, смертельную рану. Потекла кровь, и Артур, увидев, что его кольчуга и щит покрываются красными пятнами, возгорелся еще более неистовым гневом и, изо всех сил взмахнув своим Калибурном, пробил им шлем Флоллона и рассек ему голову надвое. Получив эту рану, Флоллон упал и, судорожно колотя пятками землю, испустил дух". (гл. 155) Обращаясь к данной сцене, еще раз хотелось бы обратить внимание, что рассматриваемая нами книга не является исторической хроникой, и быть может представление Гальфрида об Артуре и Британии VI-го века не далеко ушло от героев Иствуда и голливудского понятия Дикого Запада. Тем не менее, все же рискнем предположить, делая скидку на "сказочность" повествования, что определенные приемы, используемые персонажами книги, были вполне реальными и применимыми в XII-м веке ее написания (благодатную тему рассуждения о том, как в XXVIII веке смогут судить об англо-шотландских войнах по фильму "Храброе сердце" оставим какому-нибудь другому энтузиасту).
Нам представляется интересным показать праздник Троицы, на котором, согласно Гальфриду Монмутскому, Артур был вторично коронован при большом стечении знатных особ, своих вассалов и родственников. Примечательным нам показалось описание пиршества, а также турнира и своеобразных стимулов к доблестному поведению воинов. Занимаясь, в силу собственного понимания, славным делом на поприще реконструкторства средневековых доспехов, фехтования, одежды, мы не можем обойти и эту сторону жизни. Особенно занимательным нам это показалось в свете создаваемых в наши дни турниров и фестивалей. Кто принимал в них участие - пусть сравнит собственный опыт с нижеследующим описанием.
"По завершению службы ... король и королева снимают с себя венцы и, украсившись более легкими драгоценностями, направляются к пиршественным столам, он с мужчинами - в один дворец, она с женщинами - в другой. Ведь, соблюдая древний троянский обычай, бритты привыкли отмечать праздники врозь - мужчины с мужчинами, женщины с женщинами. После того, как всех рассадили в соответствии с достоинством каждого, кравчий Кай в платье из горностая, сопровождаемый тысячей знатных юношей, также в одеждах из горностая, стали разносить кушанья. Виночерпий Бедуер, за коим следовало столько же молодых людей, одетых в беличий мех, распоряжались поднесением гостям кубков со всевозможными напитками.
А во дворце королевы бесчисленное множество обряженных по-разному слуг усердно, как им подобало, услужало гостям. [...] Всякий прославленный рыцарь этой страны [Британии] неизменно облачался в одежды и доспехи одно и того же избранного им цвета. Женщины, наряженные в платья того же цвета, веселые и остроумные, удостаивали своей любовью только того, кто в воинских состязаниях не менее, чем трижды, выходил победителем. По этой причине всякая женщина была целомудренна, а стремление рыцаря внушить ей любовь побуждало его к наивысшему душевному благородству.
Встав от пиршественных столов и намереваясь отдаться различным играм и состязаниям, все направляются в пригородные поля. Вскоре рыцари, затеяв подобие боя, отдаются конной потехе; женщины, смотрящие на нее с зубцов крепостных стен и захваченные любимым зрелищем, распаляются жгучим любовным пламенем. А рыцари без ссор и беззлобно проводят остаток дня, соревнуясь между собой, иные в бою с секирами, иные с копьями, иные в метании тяжеловесных камней, иные, играя в шашки, иные - в кости или предаваясь всяким другим забавам. Кто берет верх в той игре, которою развлекается, того Артур награждает каким-либо щедрым подарком. По истечении трех первых дней этих празднеств, в последний - четвертый - созываются все, кого он возвысил и кто ему подчинен, и он жалует их всевозможными милостями, то есть городами и замками, архиепископствами, епископствами, аббатствами, а также различными почетными назначениями." (гл. 157)
Как и подобает славному воину, король Артур должен совершать доблестные подвиги. Вот, например, описание боя с великаном, случившееся на горе Михаила в Испании. Артур с несколькими своими приближенными поднимается на гору. "Как только чудовище, ничего подобное не ожидавшее, заметило вновь пришедших, оно потянулось за своей палицей, которую с трудом могли бы поднять двое юношей. Король, обнажив меч и прикрывшись щитом, постарался возможно быстрее приблизиться к великану, пока он не успел еще взять в руку палицу. Но тот, которому неведомы были раздумья и колебания, уже ухватился за нее и нанес по щиту короля настолько мощный удар, что раздавшийся от этого грохот наполнил собою все берега и вконец оглушил Артура. Тот, однако, распалившись безудержным гневом, взмахнул мечом и поразил чудовище в лоб, нанеся ему рану хоть не смертельную, но обильно источавшую кровь, которая заливала ему лицо и глаза и притупила остроту зрения. Великан стал обороняться палицей от ударов Артура и оберегать свой лоб, опасаясь новой, смертельной на этот раз раны. Ослепленный, истекая кровью, он в ярости поднялся на ноги и, словно кабан, несущийся на копье охотника, ринулся на Артура и, избегнув его меча, обхватил короля поперек груди и поверг на колени. Напрягшись изо всех сил, Артур все же вскочил и кинулся на нечестивца, нанося удары мечом куда придется, и не успокоился до тех пор, пока не нанес тому смертельную рану, вонзив острие меча в его голову, там, где мозг спрятан под черепом. Потерявший зрение великан возопил и, словно порывом ветра с корнями вырванный дуб, рухнул с грохотом наземь." (гл. 165)
Артур с войском отправляется на мифическую войну с вымышленным римским императором Луцием Гиберием. Король Британии отправляет в стан противника "двух ближайших королевских советников, а именно Бозона из Бычьего Брода и Герина Карнотского, а также Вальвания, своего племянника, дабы те уведомили римского императора, чтобы он либо покинул предела Галлии, либо уже завтра вышел на поле сражения, дабы испытать на деле, кто из них обладает большим правом на Галлию. Молодежь при дворе Артура, возликовав, принялась подбивать Вальвания, чтобы подобное испытание он начал уже в лагере императора и таким образом дал возможность скрестить оружие с римлянами.
Послы Артура прибыли к Лукрецию и повелели ему либо покинуть Галлию, либо на следующий день выйти сразиться. Когда же тот заявил им в ответ, что и не подумает уходить и что, больше того, он пришел сюда, чтобы тут властвовать, в их беседу вмешался Гай Квинтилиан, племянник Луция, который сказал, что бриттам более свойственно хвастаться и угрожать, чем высказывать отвагу и доблесть. Разгневанный Вальваний обнажил меч, которым был препоясан, и, снеся обидчику голову, устремился вместе с сотоварищами к коням. Римляне бросились вдогонку за ними, кто пешим, кто на коне, дабы отмстить гибель своего соплеменника послам, которые, скача что было мочи, стремились от них ускользнуть. А Герин Карнотский, заметив, что некто начинает его настигать, внезапно обернувшись назад, ударил преследователя копьем и, пронзив его через доспех посредине груди, изо всей силы поверг его наземь. Бозон из Бычьего Брода проникся завистью к Герину Карнотскому, свершившему столь доблестное деяние и, повернув коня, первому попавшемуся ему навстречу вонзил копье в горло и смертельно раненого свалил с коня, на котором тот гнался за ним. Между тем, Марцел Муций, обуреваемый жаждой отомстить за Квинтилиана, уже угрожал Вальванию со спины и стал его останавливать, как вдруг тот, резко обернувшийся назад, своим мечом снес Муцию вместе со шлемом голову по самую грудь. Он тут же препоручил убитому передать Квинтилиану, которого поразил насмерть ранее в лагере, дабы тот сообщил в преисподней, чем нередко заканчиваются угрозы и похвальба бриттов; нагнав своих сотоварищей, он обращается к ним с увещеванием, чтобы всякий из них, обернувшись на всем скаку, таким же ударом поразил преследующего его по пятам. Вняв ему, каждый уничтожает одного из преследователей." (гл. 166) Рассматривая последние два эпизода, в качестве небольшого комментария стоит обратить внимание, какое значение придавалось в бою таким чувствам, как гнев и зависть...
Вот император Луций в большой битве столкнулся с Вальванием. "Сопротивляясь Вальванию, он гордился и радовался, что ему довелось столкнуться со столь доблестным витязем, каким, как он слышал, был тот. Вступив в поединок, они мощными ударами осыпают друг друга, отражают их выставленными вперед щитами, и каждый стремится поразить противника насмерть." (гл 174)
В книге есть несколько описаний предательского убийства кинжалом, или, например, применение железного посоха, когда один из персонажей "...поднял посох, ... вонзил его Пеллиту [прорицателю короля саксов] пониже груди и с одного удара его убил". (гл. 196)
Без сомнения, наше небольшое исследование не могло целиком осветить книгу Гальфрида Монмутского, фактически стоящее во главе значительного числа произведений "артурианы", но это и не являлось нашей целью. Нам показалось интересным выделить отдельные, на наш взгляд достаточно примечательные и познавательные эпизоды этого литературного шедевра Средневековья, а дальнейшее за читателем: сравнить ли с собственной практикой, ознакомиться со всем произведением или подлинной историей "Темных Веков" - дело за Вами.
С уважением и некоторой надеждой на снисхождение к первому опыту подобных сочинений, Harold Joker, 1999
